Естественно, меня всего трясло. После разморозки – обычная реакция. На плечи накинули теплый плед, под нос сунули рюмку с водкой. Я выпил, не задумываясь – это тоже показалось нормальным. Поначалу. Но, с возвращением привычного образа мыслей и восстановлением памяти, сознание начало приходить к серьезнейшим разногласиям с действительностью.
Ну, во-первых, объясню сразу: я только что вышел из крео-сна (условно – заморозки). Когда наша компания в 2019-ом начала продвигать крео-переходы для неизлечимо больных, чтобы, известное дело, вылечить оных уже когда изобретут лекарство от тех или иных болезней, начался настоящий бунт различных общественных организаций. Кто нас только не обвинял в мошенничестве. Главное, и мы-то никак доказать свое изобретение не могли иначе, как временем. Мыши и обезьяны это испытание частично уже прошли, и даже с успехом. Мартышка Микки четыре года пролежала в крео-капсуле и спокойно демонстрировала свою привычную жизнедеятельность всему миру, ничуть не уступая своему предзамороженному состоянию. Но нам все равно не верили. Нужен был доброволец, первая, так сказать, жертва.
Я, собственно, не вызывался. Но так совпало. Занимаемая мною должность прогнозиста событий сама обусловила несчастный жребий. На конгрессе мое выступление произвело фурор. Все производимые мною расчеты приводили к ошеломляющим результатам в медицине и технологиях. Мои коллеги даже произвели несколько роликов, показывающих будущее во всем его величии. Это был поистине шедевр всех созданных на тот момент прогнозов. Я настаивал на том, что именно через 70 лет наступит эра самоизлечения путем внутренней мозговой стимуляции организма. Человек должен был сам контролировать все процессы своей жизнедеятельности. Меня поддержали тогда и химики, и физики.
Как же так получилось, что именно я, именно на 70 лет был заморожен? Вы думаете, на меня надавила общественность, заставив самому уснуть на столько лет, чтобы проверить собственную теорию? – это наивно, господа. Или вы думаете, что я сам был настолько смел и претенциозен, что, любопытства ради, рискнул на столь опасное путешествие? Да что вы… Я вовсе не герой. Все вышло случайно и даже, можно сказать, банально.
Тетя Валя мыла полы в лаборатории, как всегда потянула за провода. Тут как раз я зашел за Толиком, позвать отметить успех хорошо прожитой пятницы. И как раз в тот момент, когда провод был уже у меня под ногами, раздался хлопок, ведро с водой опрокинулось на ноги, меня передернуло всего так, что, казалось, я взлетел под потолок и приземлился на что-то очень холодное и неудобное. Все остальное было смутно. Хотя до сознания и доходило, что суета моих коллег и крики «остановите заморозку» явно ничего хорошего не предвещали…
Это как бы начало. Вернее, предыстория. Теперь, во-вторых: как только явь вернулась, сразу захотелось прояснить ситуацию в настоящем, то бишь, после сна.
Первое что я сделал, после водки, это оглядел стены. Серые, грязные, обшарпанные, с потеками и в неприличных надписях. Отлично. Рядом сидел бомжеватого вида Коляныч, как позже он сам представился. Разбитая лампочка, мусор и грязь. Забитое досками окно. Запах тлена и закисшего мусора. К горлу подходила тошнота, и все еще трясло от холода. Но мой спаситель, как позже я сам его окрестил, смотрел с благоговейным теплом и радушием.
Я поинтересовался: в каком году оказался? Вполне могла быть ошибка. Мое красивое будущее никак не вязалось с наличной обстановкой. 2090-ый – мне ответили. Не может быть! Я подумал, что это какая-то ошибка или глупая шутка. А, когда уже был в состоянии встать, я с помощью Коляныча выполз на улицу и увидел весь этот постапокалипсис. Не то чтобы, вот как показывают: после нашествия зомбей – все в руинах. Нет, люди так же ходят, куда-то спешат, работают, машины гудят. Но все в таком виде, будто мир доживает свои последние яркие краски, выцветает прямо на глазах и теряет форму, обтачиваясь о тяжелые реалии. Мир устал, деградирует и глохнет, как фальшивый саксофон.
Я прислонился к стене и подумал с горечью: хорошо бы, чтобы никто с того конгресса, кроме меня, не дожил до этого дня… Коляныч сходил за новой бутылкой. Предложил выпить за встречу и попросил разрешения поспать хоть разок в моей «конурке». Я не знал, что ему ответить, но от водки не отказался – все-таки надо было отметить то успешное выступление, а то как же оно… сами понимаете…