2

Наивный, он думает, что если сейчас сотрет меня с монитора, — я исчезну. Не выйдет, дорогой! — Так просто от меня не отделаешься! Да хоть весь файл удали, — я отсюда не съеду.
Если здесь переклеить обои, немножко подбелить потолок и починить раковину на кухне, — здесь вполне можно будет жить. Кота бы только куда-нибудь этого противного девать. Я подозреваю, что он с блохами.

Нет-нет-нет… Всеоо…! Пора завязывать с абсентом! — Только молочко, одно только молочко… прям из холодильника, прям из пакета…Ах! Хорошоо… Освежает!
Она еще здесь? Да что за наваждение? Надо же так вдариться! Что я такого съел вчера? А может я ее вчера из бара прихватил? Да нет, домой вроде ребята притащили. Нет-нет-нет…это чья-то шутка. Да чья? Никто ж еще не видел мою писанину.
Как похожа, блин!
Стереть, все срететь! Немедля же!

— Не получается? Да не дергайся ты так. Аж побелел весь…
— Девушка, вы вообще надолго здесь? Если ищете дверь, то она в той стороне.
— Я знаю, где у тебя дверь. Скажи лучше, где у тебя мусорное ведро?
— А зачем тебе? Не помню, не знаю…
— Понятно все.

Ну и срач! Не удивительно, что в его жизни все наперекосяк: ни семьи, ни работы; даже с издателем толком договориться не может. Убрался бы сначала, а там, глядишь, и в голове бы прояснилось, за ум бы взялся. Где у него веник? Ой, ну и пылища!… Так, а тут что под полотенцем? — Ага, все ясно: грязная посуда с остатками, похоже — недельной, пищи. Ну и вонь! Зато как накрыл красиво! — Наверно девушку в гости приводил… Чтоб не смущать — «прибрался»…

А может кто-нибудь из этой пьяни вчера в комп заглянул, да прочитал про нее? Да, ну где б они такую достали тогда? Приколисты хреновы… А может — чья-то из их знакомых? Похожа очень. Да, что там! — Вылитая! Все, как я описал: каштановые волосы, слегка вьющиеся до плеч, карие глаза с драконьим разрезом, грудь, ноги, — это ж она и есть! Наваждение какое-то…
Да что она там делает? Убирается? Вот чертова баба! Ну я им покажу! Это наверно Толик все придумал. Все не может простить мне прошлый мой рассказик о его пьяных выходках.

— Ты что делаешь?
— О, очнулся? Помоги-ка мне ковер свернуть, — давно уже вытряхнуть пора.
— Так, слушай! Пошутили и хватит. Очень весело! Давай — домой. И привет Толику.
— Какому Толику? Это той бородатой роже, что бычки о фотографию твоей второй жены тушит?
— Это еще и его жена. Настоящая… Все отделаться не может.
— Сочувствую. Так ты мне поможешь?
— Оставь ковер в покое. Я же сказал: уходи! А мне вообще пора уже. Черт, где мои часы?
— На холодильнике. Но ты все равно опоздаешь… что торопиться…
— Даже, если я опоздаю, тебе здесь не место. Поняла?
— Тебя все равно сократят завтра. Приказ уже вышел, сегодня подпишут.
— Да что ты?! Это тоже Толик придумал? Или сама догадалась? Пошли-пошли-пошли…
— Ай, осторожней! Какой ты грубый.
— А тебя разве не предупреждали? Вот я такой. Все, привет!

1

Иногда ведь на всех находит? Живешь-живешь себе с полным ощущением, что живешь именно так, как тебе хочется. Работу меняешь по настроению, женщин по впечатлениям; ни от кого не зависишь; делаешь, что хочешь. И всем своим довольным видом доказываешь себе и окружающим, что все у тебя в порядке!

Вот так и он. Жил. Женился, развелся, снова женился, снова развелся. Работа, безделье, новая работа, новое безделье… Зачем останавливаться, если все устраивает?

Но однажды наступает какой-то предел. Не понятно откуда нахлынывает жуткая тоска. Все становится противно. — Вся твоя жизнь, все твои радости и удовольствия. Весь твой пофигизм растворяется в этой липкой массе окружающего. Особенно мерзко становится, когда начинаешь осознавать, что этот переворот происходит только у тебя внутри. А мир вокруг тот же, и все идет так же, как шло…

Если раньше любимая кофейня ему казалась уютной гаванью, куда он заплывал, после очередного рейда на вечно-новую работу, то сейчас он видел в ней огромную темную клоаку, кишащую осьминогами и кракенами. Все голоса сливались в один, сдавливая мозг и выталкивая на улицу. Эта яма выбрасывала его из себя, извергала. Удивленные взгляды, окрики — это последнее, что он успел уловить в том хаосе, из которого выпрыгнул.

Улица освежает. Но столкновения с прохожими не избежны. Что-то налетает на него, бьется в его грудь, отскакивает, тут же налетает новое. Куда бежать? Как отделаться от всего этого?

Все пустое… Пустые взгляды, слова, улыбки… Никто не слышит его, не видит, не понимает… Как среди этого хаоса найти то, что нужно? И что вообще он ищет? Что ему нужно?
Он говорит — ничего. Ничего ему не надо, ничего он не хочет. Ему все надоело!…
Бесцельно блуждая вдоль вечерних витрин, спотыкаясь о прохожих, с рассеянным взглядом и саркастичной улыбкой, он в какой-то момент понимает, что и это ему надоело!

Рядом оказывается какое-то новое кафе. Новые столики. Новая официантка. Новая чашка кофе. За соседними столиками новые лица. А может и не новые, а все те же…Те же глупые разговоры, та же никчемная жизнь… Как это все надоело!…

— Простите…
Он повернулся и поднял глаза. Но девушка, что его задела, уже прошла мимо, едва успев взглянуть на него. Она села за несколько столиков от него прямо напротив. Какая же она рассеянная! Пока шла, задела несколько стульев; садясь, уронила на пол сумочку; теперь сидит и с задумчивым видом смотрит в окно, открыв при этом зачем-то меню.

Кофе оказался отменным! Какая замечательная забегаловка, почему он раньше не бывал в ней? Девушка обернулась к соседнему столику, улыбнулась сидящему рядом ребенку, усердно размазывающему по столу пирожное, пока не видит заболтавшаяся мамочка.
Ага! Выбрать она еще не успела, а официантка уже подошла. Надо как-то выкручиваться. Наверняка ведь наугад что-то показывает…

Как сильно вдруг ему захотелось чего-нибудь съесть. Да все равно что! Подозвав официантку, он тоже наугад ткнул в меню в разделе бутерброды.

Шум голосов, какая-то музыка, мельтешащие фигуры, предметы — она, похоже, не замечает всего этого. Интересно, о чем она думает? Может в ее голове сейчас проигрывается какой-нибудь из этюдов Шопена?… Или вспоминаются Цветаевские строки?… Или она попросту влюблена? Скорей всего — влюблена. Счастливая! Наверно, ей хорошо!…

Что происходит, когда встречаются взгляды?
Останавливается время?
Исчезает расстояние и сужается пространство?
Мир перестает вращаться вокруг твоего Я, сворачивается спиралью в одну точку и отражается в глазах противоположной стороны?

Ему показалось, что он стал прозрачным. Глаза девушки смотрели не на него, а в него. Они видели его насквозь, видели всю ту жизнь, что он вел; все те мысли, что его мучили; все те желания, что он стремился исполнить в угоду лишь им одним. Она не осуждала его, она понимала, что так все и должно быть. Именно так.

Это был долгий молчаливый разговор на расстоянии. Нет! Это было короткое мгновение, наполненное космическим смыслом в маленьком замкнутом пространстве отношения двух миров.
Они почти одновременно встали и вышли из кафе, незаметно для самих себя, взявшись за руки, как будто делали так уже тысячу раз.
Они шли по улице. По все той же улице… Вечерние огни разноцветными бликами слепили глаза. Шум машин и голосов сливался в чарующую музыку вечернего города. Люди, как полупрозрачные полутени, скользили по сторонам, единым потоком омывая двух идущих вперед, не известно куда, не известно зачем, молча, держась за руки и не спеша…

Он будет еще долго стоять с нею у подъезда, держа в ладонях ее лицо… глядя в ее глаза… Он назовет ее Роксаной. Она засмеется и спросит: «почему?»
Он ответит: «потому что это я тебя придумал»…

3

Ха! Сам дал мне ключи от своего мира и еще удивляется, почему я здесь. Наверно поздно вернется. Еще и ужин успею приготовить. Построив его порядок, заодно построюсь и сама. Чем прочнее сцепленье с ним, тем больше будет импульс к созданию гармонии. Когда несешь ответственность только за свою душу, меньше задумываешься о ценности жизни. Наведу ка я здесь порядок. Ну и квартирка!
Зря он все стер! Надо будет восстановить. Сейчас вот только клавиатуру встряхну. Бог мой, сколько ж здесь крошек!
Как бы мне назвать этот файл, чтобы он не наткнулся на него раньше времени?
«Файлы не стираются»?
«Документы не корзинятся»?
«Фантазии не исчезают»?

Ну, Толик, хитрюга! — Думал меня провести? Про Роксану он, видите ли, не знает! Да и где он нашел-то ее? Думал я поверю его басням…
Нет, я могу допустить тот факт, что в моем доме была вчера какая-то женщина на момент вноса моего тела моими друзьями. Это могла быть Алена.Но Толик знает, как выглядит моя первая жена. Вторую тоже знает. Но у второй нет ключей, так как она демонстративно кинула их мне в лицо, расцарапав при этом бровь. Это еще и мамань могла быть, но что ей делать в городе в разгар дачного сбора урожая? Нет, здесь Толик что-то путает… или хитрит. А может так пьян был, что Алену не признал?

— ОБувь-то сними, не видишь: чисто в доме.
— Что?!… Ты как…
— Не проверяй, — замки в порядке.
— Где ты ключи взяла? Нет, мне это все не нравится, мне это все очень сильно не нравится! Шутка затягивается, а нет ничего хуже, чем затянувшаяся шутка.
— Я не шутка. Для тебя не шутка.
— Да? Как это все понимать тогда?
— Ты — фантазер. Тебе легко должно быть понятно такое.
— Фантазер? Да вы что, поиздеваться надо мной решили?
— Другие здесь не при чем.
— Значит это твоя личная затея? Кто же ты?
— А разве не ты меня придумал?
— Я никого не придумывал… я ни про кого не писал!
— То, что уже придумано и написано — не исчезнет. Даже, если ты выкинешь меня из компьютера, я не исчезну из твоего сознания.
— Великолепно! Мне пытаются внушить, что у меня шизофрения.
— Ши-зо-френнн-ни-йа… — какое-то неблагозвучное сочетание. Оно мне не нравится! Давай заменим его словами «фантаззия» или «иллюззия».
— Морочь голову кому-нибудь другому, девушка, я не настроен сегодня на игры разума. А чем это так пахнет с кухни?
— А если попытаться объединить эти два слова в одно, что получится? — фанлюззия, иллюфант, фантиллия… Это жаркое и компот из сухофруктов… Тебе нравится слово «иллюфантия»?
— Жаркое? Компот? Иллюфантия? Слушай, где Толик тебя откапал? Ты, по-моему, сумасшедшая…
Или я…
А пахнет вкусно!…

Уснул. Интересно, скоро он привыкнет?
Что, собственно, такого произошло? Он же хотел, чтобы я была рядом… Наверно ему трудно смириться с придуманной реальностью. Но ничего, пройдет немного времени и он полюбит эту свою «ши-зо-френннн-ни-йу». А я пойду пока допишу его фантазию, ведь это именно я его придумала, а не он меня :)…..

— Зачем ты принесла домой этот камень?
— Мне надоело на него натыкаться.
— А не проще ли его обходить?
— Не получается. Я всегда об него спотыкаюсь.
— А под ноги смотреть?
— Смотреть под ноги — значит не видеть дороги.
— Интересная версия… Но ведь ты по дороге и не ходишь. Объясни, кстати, зачем ты каждое утро нарезаешь круги по степи вокруг нашего дома?
— Пытаюсь очертить границу.
— Границу? А кто тут недавно плакался, что крыло не чинится? Не летала мол давно…Я думал, тебе как раз и хочется сломать все замки и — прочь из этой клетки!
— Клетка, граница, замки, дом — это все спокойствие, стабильность.
— Так ты определись, что тебе нужно.
— А я знаю, что мне нужно.

— Мне нужна относительность замкнутости, вернее иллюзия ограниченности.
— Ограниченность? Только не говори, что так ты понимаешь логику!
— Логика любому явлению придает завершенность, очерчивает строгие рамки, оформляет, огранивает, ограничивает.
— И ты думаешь: в этом доме тебе будет спокойнее, потому что он тобой объясним?
— Если я знаю в этом доме каждый угол, доверяю каждой вещи ее функцию, — мне намного спокойнее и комфортнее будет в нем жить.
— Поэтому ты стремишься к логике?
— Да, но как же это трудно все таки!…
— Натыкаешься на те же камни? Зачем же ты их домой тащишь?
— Есть надежда, что больше не встречу их на границе.
— Будут другие камни.
— Сначала разберусь с этими.
— Звучит как-то не уверенно… Как же ты будешь разбираться? — Долго смотреть на них и через созерцание пытаться понять их сущность?
— Нет, думаю, до медитаций мне пока рановато, да и не вяжется у меня в голове что-то такой способ познания с логикой.

— Ну ладно, так что делать-то будешь?
— Пусть пока полежат на камине. Попробую с ними подружиться.
— Это как? Ты меня пугаешь…
— Это они меня пугают…своей недоступностью, сложностью и невозмутимостью к моим мыслительным потугам. А, ты же знаешь, что все сложное меня как раз и привлекает. Даже — завораживает!
— Именно поэтому из всех вариантов ты всегда выбираешь самый трудный?
— Да! Он самый интересный!
— Но по зубам ли тебе это?
— А это как раз тот камень, что я сегодня принесла.

— Я-то думал, что мы с тобой еще полетаем…Я даже крыло твое починил.
— Ах ты мой милый-милый Дедал… Конечно же — полетаем! Вот только помоги мне дорисовать нашу крышу, да возьми краску поярче, чтобы было видно, куда возвращаться…

Нелепо, как всегда,
Опять впадаю в крайность,
Пытаясь разгадать
Прилипшую зеркальность.

По сути: все — обман,
Иллюзия реала;
Написанный роман
Посредством визуала.

Но что он объяснить
Пытается в награду
За схваченную нить
Сквозь тонкую преграду?

Быть может, не спроста
Я так упорно лезу
Туда, где пустота
Выходит в антитезу,

Чтобы понять себя
И осознать как личность,
Мне нужно иногда
Узреть свою безличность.

А в синтезе ведь я —
Всего лишь отраженье
Субъекта бытия
Из вечного сомненья.

Поверь мне: не стекло
Тот лед, что между нами, —
То время утекло,
Замерзнув под ногами.

Из темноты на свет,
Из влажности на сушу
Через десятки лет
Не просочить мне душу.

Из черной глубины
Я лишь тайком взираю
На жителя страны,
Что сердцем не вбираю.

А ты все долбишь лед,
Как будто бы спасая
Глядящую из вод,
Меня совсем не зная…

Мой мир таков, каким рисую,

Каким леплю или пишу,

И потому любить рискую,

И потому прожить спешу!

А может меня здесь попросту забыли?

Все время пытаюсь открыть глаза и увидеть эту жизнь такой, какая она есть. Но каждый раз, как открываю — понимаю, что в прошлый раз видела то же самое. Нет! — Картинка была другая. Отношение к этой картинке было другое. Но ощущение обманчивости зримого не покидает никогда.

Может поэтому я всегда выдумываю себе антидвойника? — Чтобы оценил тот образ, что рождается в моей голове при рассмотрении того же самого, но в новом ракурсе? Я все жду, что мой собеседник подтвердит мое новое представление о мире. Но он чаще всего смеется надо мной, заставляет сомневаться или попросту сдувает мой карточный домик одним своим выдохом…

Он сегодня не мужчина. Не внутренний голос. Не враг, Не любовник. Он — Вы! Вы — те, что забыли меня здесь. Я спрашиваю у вас: зачем? Зачем я здесь?
Для какой миссии?
За какие грехи?
Для чего?

Когда я очутилась на этой планете, а вы улетели, — меня ничто не смущало, не настораживало. Я верила, что так и надо: я — здесь, вы — там. Я жила в этом знании незнания, и мне было комфортно в нем. Я думала, что все разрешится само собой, что однажды вы вернетесь и объясните мне что делать здесь.

Но вы не вернулись. Не объяснили.

Тогда я начала задумываться над тем что произошло и происходит. Сначала я искала вас. Но поняла, что это глупо. Здесь вас нет, а все, что не здесь, недоступно тем, кто все еще здесь. Смотреть в небо тоже было бы глупо, так как эта видимая поверхность показывает лишь только то, что сама желает показать.

А может вы предоставили меня самой себе, чтобы проверить, как я буду распоряжаться собственной жизнью в этих условиях? А сами втихаря наблюдаете, как я ломаю ноги о собственную лестницу и цепляю руками занозы. Потешаетесь наверно… Или сокрушаетесь? — Мол, возлагали на меня надежды… а я так бездарно и бесцельно трачу свои возможности на беготню по кругу… Ну кто ж виноват?! — Может мало в меня вложили? — раз я не могу что-то в себе раскрыть… Или ключ забыли дать? — Чего ж вы тогда ждете от меня?

Эксперимент. Мне часто кажется, что я всего лишь ваша подопытная мышь. Живучая? Зубастая? Терпите! И осторожнее! — Когда будете вытаскивать меня из банки, — не удержусь и цапну!
Но, чувствую, вы меня здесь попросту заморите голодом. И будете внимательно и долго смотреть на мою агонию с совершенно холодным, равнодушным интересом.

Что? Это всего лишь новая картинка? — Да, конечно, вы правы! А я опять не права.

Ваше молчание.
Мои мысли…

Да нет! Вы попросту меня здесь забыли…
Я замешкалась, вдыхая местные запахи и наслаждаясь теплотой здешнего солнца. А вы не заметили мою тайную вылазку в эти чудесные зеленые травы…
И оставили меня…

Тебе не нужно ничего…
Вода чиста и безмятежна…
Ты здесь, на дне, и без него
Волненье вряд ли неизбежно…

Он не торопится, — прости:
За что винить восточный ветер,
В его стремленьи принести
Тебе все радости на свете.

Тебе спокойно. Только сон
К твоей душе опять крадется,
Чтобы сказать, как он влюблен
В ту, что над временем смеется.

Окутав сладким бытием,
Он будет петь тебе о неге,
Чтоб ты не помнила о том,
Кто так беспечен в своем беге…