Машенька думает, что я игрушка. Но это не так. Я не игрушка, я — часть того целого, что когда-то можно было назвать часами. Всему виной сосед Ванечка. Это ему вздумалось чинить старый фиксатор времени. Тогда и произошло мое второе рождение. После «ремонта» и сборки осталось несколько лишних деталей, в том числе и я, — зубчатое колесико на твердой оси.

После небольшой истерики из-за сломанного ящичка, девочка осторожно взяла меня двумя тонкими пальчиками за металлическую «юбочку» и долго разглядывала, пока не высохли слезы. Затем с возгласом: «Балерина!», — аккуратно поставила на стол.

Новый мир казался страшным и непонятным. Он пугал своим разноцветием и разноголосицей. Конечно, мне всегда было интересно узнать, что происходит за гранью пластмассовой коробочки, но я не ожидала, что мир настолько огромен! Мне захотелось домой+ Но меня поставили на полку, зачислив в отряд мелких игрушек.

В тикающем мирке взаимозависимость всех частей механизма давала ощущение, хоть и скучной, но стабильности. А что мне делать в этом мире?
По началу, было еще интересно разглядывать местные фарфоровые мордашки, но потом это быстро приелось. Смотреть дальше на этих кукол просто нет мочи!
…Плавно вытягивая беленькую ножку, одна из балеринок сразу заявила, что «одноногим танцовщицам не место в приличном обществе». А розовощекий гладенький слоник, долго фыркая и неуклюже отодвигаясь от меня, спросил, почему я так дурно пахну.
— Ой, простите, но так пахнет рабочая единичка. Это, милые мои, запах металла, работающего на полном ходу без остановок. Зато я прочная!
Но прочность, оказывается, здесь не ценится. Чем более хрупка вещь, — тем она дороже. Почему-то эта «истина» не произвела на меня впечатления: я часто видела, как ломались самые хиленькие детальки в нашем механизме. И не сказала бы, что их за это особо уважали+

Как же любят эти матроны кривляться: реверансы, сладкие улыбочки, комплименты. И не устают же:
— Как прекрасно нынешнее утро, милая! А какой чудесный у вас бант! Он так идет к этому хмурому небу+
— Ну что вы, дорогая, мой бант, — это такие пустяки+ Вот ваши локоны+ Их кудрявости просто нет предела!

Но стоит только отвернуться одной из таких Пастушек, как за ее спиной уже шепчут:
— Кто бы мог подумать, что можно так задирать нос! Подумаешь, позолоченный передничек!
— И никакая она не фарфоровая. Тем более не из Китая!
— Я вообще слышала, что таких мамзелек сейчас делают из гипсолита — так намного дешевле и проще.

Тошно мне здесь+ в бездействии+ Даже не представляю, как и во что со мной можно играть. Перекатываясь из стороны в сторону, я даже попыталась спрыгнуть с полочки. Но меня вовремя подхватили и положили в вазочку. Здесь были пуговицы, гвоздь, парочка игральных фишек, какие-то фантики и стекляшки.

Из новых соседей мне приглянулся, пожалуй, только гвоздь. Он тоже никак не тянул на «гордое» звание игрушки. И еще больше меня недоумевал, как попал в этот «вертеп». То ли его не успели забить, то ли он сам выпал из стены. Каждый раз он рассказывал свою историю по-новому, чем и развлекал наше маленькое суетное общество. Я слушала и думала, что именно с ним однажды и сбегу отсюда.

Пуговицам и бумажкам я тоже не нравилась. Я, видите ли, своими острыми зубчиками царапала их, причиняя «нестерпимую боль» и занимая много места своей жесткой «пачкой». Конечно, мне здесь не место! Я разве спорю? Но Машенька+ это ведь она решает, кто ей нужен, а кто нет.

Однажды наша вазочка внезапно перевернулась. Пуговки дружно покатились под кровать, гвоздь попытался пролезть в щель под плинтусом, фантики взвились вверх и полетели. Я же, резко стукнувшись об пол, от неожиданности подпрыгнула и приземлилась прямо на ножку, но слегка под уклон. И тут меня закрутило. Сама не помню, как, но все вдруг завертелось и быстро поплыло перед глазами, пока я не остановилась и не упала на пол.

Машеньке это понравилось:
— Я же говорю: балерина!
И маленькие проворные пальчики стали раскручивать меня все сильнее и сильнее. Мир слился в одну сплошную линию, охватившую меня плотным кольцом.

Эта новая жизнь захватывала меня все больше и больше. И я знала, чувствовала, что на меня смотрят сидящие на полках. Показалось даже забавным, что моя игра привлекает столько внимания и отнимает у Машеньки время от игр с другими.
Я больше не чужая в этом мире, я нашла свое место и свою роль.

Я воспламеняюсь в танце! Он несет меня вверх в безумном ритме, то ускоряя, то замедляя вращение. И я кружусь в этом вихре, каждый раз останавливаясь и затухая, как свеча, чтобы разгореться со всей силой вновь! Я безумствую в танце не для того, чтобы быть лучше кого-то. Мне просто без этого уже не жить!

Мне нужен этот танец, этот неистовый полет! Мне нужна эта игра!
И пусть… Пусть я останусь для всех не игрушкой, а маленьким злобным колесиком, вращающим вокруг своей оси весь этот скучный фарфоровый мир!…