Как-то неожиданно выяснилось, что колодец, из которого я беру воду для своего варева, оказался еще и входом в лабиринт. Любопытство толкнуло нырнуть в него, но пришлось сразу же оглянуться назад и задать вопрос одной из стен: Не является ли причиной желания войти в лабиринт желание из него выйти?
— Да, если решение добровольное.
Но стены не говорят, на то они и стены. Я огляделась по сторонам, но ни с кем не встретилась взглядом. Возможно это и есть первый тупик — уже на входе верить, что ты слышишь ответы…
Но путь предстоял еще долгий, останавливаться нельзя.

Я шла и думала: что может служить причиной недобровольного погружения в колодец — это когда тебя туда толкают? Или надо спастись, а больше прыгать некуда?
Неизбежность или необходимость…
На этой мысли я чуть не наступила еще в один колодец, он был похож на черную дыру-бездну. Может быть через нее можно было бы выйти, проверив выход это или еще один тупик. Но я не проверила, просто запомнила, где она находится.
Интересно было взглянуть и на другие тупики.

Вообще тупиков было довольно много, и не сразу они таковыми казались. Порой они принимали видимость различных миражей: от открытых проемов с цветной вставкой — картинкой моего родного пейзажа, до навязчивых проводников, уверяющих, что именно они и выведут.
Особенно приглянулся один толстяк, что призывал вообще никуда не идти, а оставаться на месте и сидеть рядом с ним — ведь и так все хорошо. Мне, и правда, было весело сидеть с ним, наблюдая за полетом мухи, фиксируя траекторию ее полета перед посадкой на мой нос. Но когда пришла мысль о том, что и я когда-то заплыву таким же жирком, как и мой улыбчивый непроводник — стало скучно, да и ноги начали отекать, захотелось встать и размяться.

Однажды мне предложили сделку: пообещали, что выйду оттуда относительно безболезненно, но при этом потеряю время и обрасту белой бородой. Но где-то в глубине меня все-таки еще спала женщина… В этот момент она проснулась и яростно запротестовала и против первого, и против второго.
Видимо, мои сомнения достали даже стены. Тогда они пошли на хитрость и рассказали, как множить себя усилием воли, чем, собственно, они и занимались, создавая очередные преграды. Когда стало понятно, что воспроизведение себя в другом — это только продление лабиринта, стало вообще тошно… Это был один из самых прекрасных миражей на моем пути…

В какой-то момент показалось, что лабиринт, наконец, понял, что я просто играюсь, ловя кайф, и не иду, а плыву, словно по реке, ожидая водопада полного пофигизма с той же самой бездной, но в надежде, все-таки, ее обойти, перепрыгнуть, чтобы и дальше плыть, пока взбешенный моей несерьезностью лабиринт сам не выпихнет меня обратно на поверхность — дожевывать траву любимого мной пейзажа.
Убрать улыбку? Но разве я могу…
Лабиринт этот стал моим домом. Наверное поэтому я и расслабилась, влезая в домашние тапочки и корча рожицы зеркальному отражению того варева, что помешиваю каждый день, подливая воду из того же колодца.