Ричард долго вел по коридорам. Дом был старой планировки — с бесконечным множеством узких переходов и лестниц. В руках у него было что-то вроде компаса – круглая штуковина с цифрами, в которую он все время смотрел, будто сверял время и пройденное расстояние. Наконец мы остановились, прямо напротив обшарпанной стены с нехорошими надписями. Ричард уставился в нее в ожидании. Запикал «компас», провожатый тут же нажал какую-то кнопочку на нем, и стена, расколовшись, с едва заметным жужжанием, как дверцы лифта, разъехалась в стороны.
— Чудеса, да? — издевательски спросил Ричард?

Мало того, что этот парень появился так внезапно, и назвался каким-то уж сильно ненашенским именем, так он еще и ничего толком не объяснил, когда повел показать нам «что-то интересное». Шепотом Димка успел предупредить нас о том, что это может быть адвайский шпион. Но трюк со стеной напрочь отмел все подозрения, хотя и ввел нас в ступор.

Как под гипнозом, оглядываясь, с открытыми ртами, мы вошли в просторную блестящую со всех сторон, кристальной белизной комнату, абсолютно пустую. В ее стенах отражались наши силуэты, отблеском слепило глаза. Ламп нигде не было видно – светились сами стены.
Створки стенного «лифта» захлопнулись, и в тот миг стало происходить что-то странное. Комната начала вращаться. У меня закружилась голова, Вовка поддержал меня. Краем глаза я успела заметить его неестественную бледность. Видимо, он подумал, что я испугалась, так как крепче сжал мою руку. Не знаю, сколько продолжалось вращение, но состояние было такое, что не возможно было ничего сказать. Последнее, что мелькнуло у меня в мыслях, перед погружением во тьму, это возмущение по поводу того, что лифты должны нести либо вверх, либо вниз…

Резкий противный звук вернул меня к действительности, вернее к тому, что должно было стать новой действительностью.
— Что это? Выключите, — в ушах что-то щекотало. Пищание прекратилось. Вовка с воодушевлением объяснил мне, что это удивительный механизм, возвращающий человека в сознание. И никакого тебе нашатыря. В руках у него был маленький черный шарик. И, слава богу, он, и правда, ничем не пах. Терпеть не могу резкие медицинские запахи.

Попытавшись привести в порядок мысли, я огляделась по сторонам. Из узнаваемого были только лица Димки и Вовки. Комната напоминала лабораторию, но не как у некоторых, а настоящую, и даже внушительнее по размерам и оснащению. Стены и потолки также сияли непонятным свечением. Ну и технология!
Много странных предметов, огромное окно во всю стену без рам, Белые костюмы, выданные нам Ричардом – мне чудилось, что я попала в другой какой-то мир.

— Вы ученые? – спросила я, беря в руки что-то наподобие комбинезона и ища на нем пуговицы или замки.
— Да, — ответил Ричард, я историк.
— Как, историк? – вмешался в разговор Вовка, — а разве не физик? Здесь столько офигенной техники! – глаза у моего друга светились сумасшедшим блеском.
Димка подошел ближе ко мне, вполголоса, с интонацией заговорщика, сообщил, что «мы в будущем».
Ричард услышал это и ехидно улыбнулся. Не знаю почему, но меня раздражала эта улыбка… как и сам парень. Каким-то странным он мне казался, я не доверяла ему.

— Нет, друзья, боюсь огорчить вас, но вы находитесь в том же самом времени, ни секундой дальше, ни секундой раньше.
— А где мы тогда? – с нескрываемым разочарованием спросил у него Вовка, держа в руках что-то наподобие робота-кузнечика.
Я бросила взгляд в окно – там были снега, и вообще пейзаж был довольно безлюдный: никаких построек, скучная заснеженная долина.
— Судя по всему, мы где-то на севере, где всегда январь. Ну и лифт у вас, — решила я тут же погундеть, нельзя было на поезде сюда стрелкануться? До сих пор шатает…

Ричард подошел к окну, с задумчивым видом немного постоял около него и, как бы самому себе, сказал:
— Да последние пятьдесят лет здесь везде Север…
— Где, здесь? – допытывался Димка.
Ричард резко обернулся, словно опомнившись. Потом начал шарить по стене в поиске каких то ручек, раздвигающих стены как шкафы. Через несколько минут перед нами было развернуто что-то в виде карты, но не местности.

Это была своеобразная схема в виде разветвляющегося дерева, выходящего из одной точки и постепенно расходящегося на множество разных направлений веток.
— Мы вот здесь, — сказал «историк» тыкнув в одну из точек очередного расхождения.
— Отлично, а теперь объясни нам тупым недопыркам, что это за научная теория такая? – спросил у него Вовка.

И тут молодые люди начали спорить… Теперь их было больше, и новенький обладал явно большим запасом знаний, хотя они у него и были какие-то другие…
Я поняла только, что речь снова шла о точке бифуркации. Пытаясь вникнуть, все же уловила, что Ричард пытался доказать по схеме развития цивилизации, как в решающий момент истории действительность расслаивается на несколько миров. От двух до десяти примерно после каждой точки бифуркации.

Я поближе подошла к схеме. На ней каждая точка была помечена какими-то незнакомыми мне знаками, и около каждой стояла дата.
Вовка не верил в эту теорию, она ему казалась уж слишком фантастической. Димке же она пришлась по душе, он продолжал расспрашивать Ричарда, задавая конкретные вопросы: «Как удалось просчитать?» «Что у нас за ветка?» «Как видятся другие?» «Что происходит на соседних?»
Вовка же требовал доказательств. Наконец, взорвавшись, мой друг просто заявил:
— Да чухня все это! Не может существовать параллельных миров, как вы меня в этом не убеждайте!
Ричард замолчал, снова улыбнулся, огляделся по сторонам и спросил:
— А по-твоему, мы где сейчас находимся?