Что я здесь делаю — не знаю,
Мне эти стены не нужны,
Я в этих залах замерзаю
От равнодушной белизны.

Но стол накрыт, и гости в сборе,
Я слышу тосты, как во сне,
Вино, разлитое, как море,
В бокалах тянется ко мне.

Кто эти люди? Эти дамы?
Мужчины? Дети? Старики? —
Все краски многоликой гаммы —
Без цели — лишь бы вопреки.

Одни смеются, кто-то плачет
А кто-то спит уже давно.
О, как узнать, что это значит?
И кончится когда оно?

Лишь ты молчишь. Прикрыты веки.
Мой призрак белый, ты не мной!
Хоть мы и связаны навеки
Необрываемой тесьмой.

И я молчу. К чему стенанья?
Одна удача — твой визит!
Ты здесь! На пире. Как признанье,
Как самый ценный реквизит!

И эти мысли душу греют, —
И я пою, смеюсь, живу!
Ведь я иначе не умею
Ни в зыбком сне, ни наяву.

Но я замешкалась, и вечер
Тебя сокрыл среди теней.
Глаза так больно режут свечи
Средь коридоров и дверей!

Я обошла углы все дома,
В глаза вгляделась всех гостей
И поняла, что не знакома
Я с этой публикой теней.

И холод в сердце вдруг проникнул
И разум дымкой обернул, —
Ты ускользнул и не окликнул,
Не попрощался, не взглянул…

Мне не нужны все эти маски!
И стены эти ни к чему!
Я убегу из этой сказки,
Присев к порогу своему.

В последний раз взгляну в пространство,
Где до сих пор идет игра:
Давно уж выбраться из транса
Чужих иллюзий мне пора.

Но что это? — Я грежу верно…
Иль миражи рождает свет,
Что от луны неравномерно
Твой освещает силуэт.

И распрощавшись с маскарадом,
Преодолевши коридор,
Ты ЗДЕСЬ, со мной садишься РЯДОМ,
Не начиная разговор.

А что слова? — Они лишь звуки,
Что опошляют краткий курс
Неизучаемой науки:
Друг друга слышать слабый пульс.

Вот так всегда! — На том этапе,
Когда ты ближе и теплей,
Рассвет врывается внезапно,
Смеясь над глупостью моей!

И я смеюсь! Тоски посланник,
Мой гость ночной, спеши уйти
Блуждать и дальше, словно странник,
Чтобы замену мне найти.

Все те же поезда
Проходят мимо окон.
Их вечная езда
Вокруг свивает кокон.

И я по кольцевой
Все время возвращаюсь
К борьбе с самой собой,
Где часто в чем-то каюсь,

Чтобы перечеркнуть
Все то, что отболело
И время повернуть
На то, что не успела.

Но стрелки на часах
Не терпят замедлений,
Сгоняя в попыхах
Со станции «Сомнений».

Состав не будет ждать
Того, кто задержался
О главном рассказать,
Но что-то вдруг замялся.

Он все решит за нас
В минуту колебаний,
Гудком подав нам глас
К началу расстояний.

К чему нам этот страх,
Когда немеет слово,
Все обращая в прах
И возвращая снова?

Я еду в новый век,
Считая километры,
Столбы и русла рек,
Что овевают ветры.

Дорога далека;
Стремительная тряска,
Как горная река,
Рождает лишь опаску:

Кто знает, что опять
Нас ждет от остановки,
Где новое начать
Так хочется с концовки?

А может переждать?
И, проезжая мимо,
Мне снова промолчать
О том, что не рушимо?…

Она рисует ночь
Упрямо,
Безнадежно.
Мы ей спешим помочь,
Но это не возможно.

Бумага терпит гнет
Пролитой акварели
И ждет, когда пройдет
Период канители.

Но даже среди сна,
Отбросив бремя сует,
Ночные небеса
Душа ее рисует.

Окутывает жуть
Таинственной преградой
Начатый только путь,
Куда идти не надо.

Нам страшен этот цвет, —
Сжимается сознанье,
Ведь в мире хуже нет,
Чем ужас от незнанья.

И мы спешим помочь,
Выбрасывая черный
И возвращая дочь
В мир более спокойный.

Но что же ты грустишь?
И очи прикрываешь?
И день, и ночь молчишь?
И таешь…
таешь…
таешь…

Когда погаснут огоньки, и город стихнет над рекою,
Я прикоснусь едва-едва и прошепчу: Побудь со мною!
Подай мне руку. Эта ночь не скроет мыслей и желаний.
Мы улетим отсюда прочь от наших собственных деяний,
Чтобы не видеть и не знать, как наши куклы строят козни.
Мы их слепили из себя, но распознали слишком поздно!
Закрой глаза. Закрой мои. Почувствуй ветер под ногами,
НО не забудь обратный путь в тот мир, что выбрали мы сами.

Я усну на твоих ладонях,
Словно перышко, день прожив
В этих вечных слепых погонях
Среди хищников и нажив.

Ты укроешь мерцаньем ночи,
Прошептав напоследок сказ,
Как не стоит среди всех прочих
Не скрывать одиноких глаз:

Здесь у каждого есть свой замок,
Своя башня и щит с гербом,
И портрет для красивых рамок,
Где не видно, что он с горбом.

В каждом в жилах — все те же реки
Из пунцово-бурлящих вод,
Даже если скрывают веки,
И молчит уязвленный рот.

Ну а русла — то выбрать волен
Каждый, кто выбирает путь,
Даже если он сильно болен
В своей жажде «всегда свернуть».

Я не плачу, не жду подмоги.
Мой удел — только МОЙ удел.
Все дороги запомнят ноги,
Босиком распознав предел…

Но я верю: ладонь согреет
В этот страшный, но сладкий миг
И на утро все-все развеет
Под младенчески-новый крик!

Я — брошенный кем-то отрезок
Изломанного пути;
Мой вектор неточен и резок
В стремлении что-то найти.

И, как я порой ни стараюсь
Правдивее сделать свой ход, —
Я вновь в тупики упираюсь,
В конечном лишь видя исход.

Но кто мне сказал, что границей
Кончается поиск Всего?
А если там снова приснится,
Что я не пойму ничего?

Еще один вечер,
Еще одна ночь, —
И станет уж нечем
Ее превозмочь. —

Привычка к страданью
От собственных пут
Мое мирозданье
Сжимает, как жгут.

От первого вздоха,
От первого дня
Мной собраны крохи,
И то — лишь любя.

Любовь, как причина
И жажда: быть здесь,
Скрывает личину,
Что это лишь спесь.

Но как же ПРИЯТНО
Прожить этот сон
В любви необъятной
С душой в унисон!

——————1————————

И утро снова не спешит…
И звезды пакостно смеются…
И перед носом мельтешит
Все тот же сон… Но как проснуться?

Не замедляя сердца стук,
Опять искать причину следствий!
Не разобрать: кто враг, кто друг…
И кто виновник этих бедствий…

А может быть все это сон?
Иль чёртовое отраженье,
Где мир всего лишь искажен
Иллюзией воображенья?

Но кто-то сверлит там внутри
И не дает добить сомненья,
Чтоб до конца весь путь пройти,
Переступая через мненья.

И бесконечна снова ночь, —
Как будто в чьем-то заклинаньи…
И, как назло, куда-то прочь
Ушла Корделия в молчаньи…

—————— 2 ———————-

Мы думаем порой, что мы
Умеем выбрать, что важнее.
В том наша правда. Но, увы,
Себя прощать всегда сложнее…

Пусть кто-то прав в своих словах
И этой правдой режет нервы,
Оправдывая Мой замах
Меча, как самый правомерный.

Но я всегда несу ответ
За каждый шаг перед Собою!
А оправданье — лишь билет
Туда, где ложь стремится к бою.

Ты знаешь: я еще вернусь.
И не печалься, Царский Гений. —
Уйдет и ночь… и я проснусь,
Вернувшись в царство построений.

И принесу тебе к утру
Последние крупицы соли,
Чтоб ты увидел, почему
Прощенье требует неволи.

И кто из нас канат
Над этой бездной ночи? —
Никто не виноват, —
Никто идти не хочет
По лезвию ножа,
Сжимаясь острой болью
Народного пажа,
Оплеванного кровью.
Внизу — толпа и крик —
ХаОсовое племя…
Как страшен его лик!
И как бесплодно семя!
Канатному шуту
Пройти б, не оглянуться
На жалкое «Ату!»
И снова не споткнуться!
Кому идти — Пройдет!
Кому смотреть — Узреет,
Как в этот мир сойдет,
Кто от него прозреет.

Хрустально все то, что, поймавши мгновенье,
Собою стремится заполнить творенье,
Чтоб снова разбиться, рассыпаться градом
И броситься в волны с молитвой: «так надо!»

А граней так много в прозрачности камня!
Как нам разглядеть в этом множестве тайну?
Как сутью единой скрепляя частицы,
Себя не запутать в шальной веренице?

И что это — в центре души, среди долей,
Что смотрит сквозь Тонкое в мир своеволий,
Когда мы решаем: принять или скинуть
Все то, что приходит в сознание сгинуть?

Мы топим минуты в хрустальности рифмы,
В закон ограняя нелепые мифы…
А кто-то все терпит… и дарит, как прежде,
Последние силы… в последней надежде…